Сообщений в теме: 1073

[krionika]

Иногда хочется вернуться в нашу историю, для вот таких вот деяний

[Наливай-Ка!]

боянчек, но один из моих любимых Мозг: Раз-два! Раз-два! Ноги-идём, глаза-смотрим, уши-слушаем! Уши: Чё? Мозг: Ничё. Слушайте давайте. Уши: А мы и так. Глаза: Смотри-смотри! Какая девушка идёт! Мозг: Да ну? Ишь ты! Ноги! Ноги: чё? Мозг: Ничё!!! А ну быстро-курс на вон ту ципочку! Ноги: Yes,sir! Мозг: Так-то лучше. Глаза: А попка-то какая... Член: Правда? Хммм... Слышь, Мозг, дай крови. Мозг: Самому нужно. Я думать буду,как к ней подкатить. Член: Ну дай,а? Мозг: Я с ней не познакомился ещё, а ты уже проснулся! Член: Да, я такой! Мозг: Тише ты. Итак,я думаю. Я.. д..у..м..а..ю... Я... м...о..з..г.. Член!!!! Член: Сорри,босс.... Мозг: Глаза, где она там? Глаза: Уже догнали. Мозг: Ноги,с ума сошли?? У меня ещё речь не придумана!! Ноги: Пока ты думать будешь, сдохнуть можно. Мы пошли. Рот: Мозг, придумай, что сказать-то? Мозг: ЭЭЭ... Ну, (нет,не то) можно.... ээ...(нет.не пойдёт) хмммм... Рот: ЭЭЭ... Девушка!... Можно...ээээ.... С вами....эээ...ээээ? Уши: Переспрашивает. Не поняла,кажется. Глаза: Зато повернулась! Ух ты какие сиськи! Руки: Дайте потрогать! Член: Вот это я понимаю. Давайте родные,смелеее. Мозг: Всем спокойно!!! Равняйсь!!! Смирно!! Отставить!!! Морда,чё такая красная? Лицо: Я не Морда, я лицо. Мозг: Поговори мне!!!! Я спрашиваю красная чего? Лицо: Дык ить это... Член сказал кровь нахаляву дают. Глаза: Она ждёт, что мы скажем. Мозг! Работай, не спи!!! Мозг: Слышь, Рот, спроси, сколько сейчас градусов ниже нуля. Рот: С дуба рухнул? Мозг: Выполнять!!! Рот: ЭЭЭ... Девушка...ээээ...а сколько... сейчас ....ээээ.....времени? Мозг: Идиот... Боже,какой идиот. Ладно... Уши, чего она там отвечает?... Уши: чё? Мозг: Чё? Рот: Чё? Уши: Говорит, что полшестого. Член: Чего??? Да за такие слова.... Мозг: Спокойно. Дайте подумать.... Глаза: Она уходит... Мозг: Куда? Стоять! Ну ё-моё... Глаза: А всё-таки, какая попка! Член: Лопух ты, братец мозг. Рот: Эх... Руки: До нас как всегда, дело не дошло. Мозг: Ладно, мы ещё себя покажем. Пошли пива тяпнем. Член: Какой же ты урод! С тобой так импотентом станешь. Такую тёлку упустил! Мозг: Заткнись, шланг. Тебе сегодня и без девки работа найдёться. Член: Ну да, конечно. Как тёлку снять, так хренушки, а как ссать, так я отдувайся. Слышь, пока трезвый, скажи Рукам, чтоб стряхивали лучше. Казанова, блин...еще один Глаза: - Видим пивную точку.Мозг: - Ноги, поворачиваем.Ноги: - А у нас шнурок развязался.Рот: - Мне парочку, пожалуйста.Глаза: - Пиво мутное, гадость.Мозг: - Ничего, желудок разберется.Прямая кишка: - Ага, разбираться опять через меня будете.Мозг: - Тебе не привыкать.Желудок: - Ой, хорошо-то как.Рот: - Ещё парочку.Руки: - Тухни, денег нет.Мозг: - А мне по кайфу.Мочевой пузырь: - Вот так всегда, верхам по кайфу, а низам вкалывать.Желудок: - Петь охота.Рот: - Я тте спою.Почки: (глубоко дышат)Мочевой пузырь: - Ой, не могу.Мозг: - Эй, ноги, помогите пузырю. Правая поднялась, опустилась. Левая поднялась, опустилась. Раз, два, раз, два...Ноги: - Блин, шнурок развязался.Мозг: - Уломали. Туловище, нагибаемся.Вестибулярный аппарат: - Отключаюсь.Желудок: - Щас спою.Мозг: - Туловище, отставить.Вестибулярный аппарат: - Включаюсь.Желудок: - Всё равно спою.Мочевой пузырь: - Или сейчас, или никогда.Мозг: - Вас понял. Ноги, вперед за угол.Ноги: - А у нас шнурок развязался.Мозг: - Я же сказал, за угол.Вестибулярный аппарат: - Бывааали дни весёёлые...Глаза: - К какому углу?Мозг: - К ближайшему.Правый глаз: - К правому.Левый глаз: - К левому.Ноги: - А мы на шнурок наступили.Шишка на лбу: - ЗдорОво, мужики.Мочевой пузырь: - Быстрей, быстрей.Ноги: - Раз, два, раз, два…Мочевой пузырь: - Уффф!Рот: - Ещё парочку.Шишка на лбу: - Правильно, я себе братика хочу.Мозг: - Глохни, синяк безмозглый.Шишка: - Я гематома, это ты синяк.Почки: - Надоело, отключаемся.Правый глаз: - Ой, какая девушка идет.Левый: - Где?Позвоночник: - Спинным мозгом чую - блондинка!Глаза: - Впереди столб.Голова: - Бум!Глаза: - Ой, какие звёздочки.Мозг: - Сам вижу. Беру управление на себя.Позвоночник: - 5.4.3.2.1 поехали!Рот: - Земля в иллюминаторе….

[Наливай-Ка!]

Идет собрание внутренних органов человеческого тела. Мозг: Что-то нас тут много развелось, тесно стало. Надо кого-нибудь ампутировать. Cелезенка вылезает и говорит: Давайте легкое удалим. Их у нас два. Мозг: Нет, он курящий, ему с одним легким будет тяжело. Селезенка: Давайте, тогда почку удалим. Их у нас две. Мозг: Нет, он выпивает. С одной почкой ему не справиться. Селезенка: Тогда давайте яйцо удалим. Два то они ему ни к чему. Встает член: Яйца я в обиду не дам! Мозг: А ты вообще сядь, когда ты встаешь, я перестаю соображать!

[Наливай-Ка!]

- До метро «Ботанический сад». - Сколько? - Сто - Садись. «Ты уж извини, так получилось. Я очень хотела приехать пораньше, сто раз уже собиралась, и в последний момент вдруг что-то, блин, шло наперекосяк. Ты ж меня знаешь, у меня ж постоянно всё через .опу. То на работу срочно дёрнут, то погода испортится. А ты ж помнишь, что для меня погода – это важно. Помнишь, мы с тобой даже на свадьбу к Антону не пошли, потому что я сказала, что в такую погоду женятся только дураки и лузеры, а приходят на такую свадьбу только бабки-родственницы. Им по.уй, лишь бы салатов пожрать. Ты ещё обиделся тогда, сказал, что Антон твой друг, и что ты всё равно туда пойдёшь. Даже если без меня. И что тебе тоже по.уй на погоду, ты не жених и не невеста. Я тогда фыркнула, спиной к тебе повернулась, и ничего не ответила. Только чувствовала: всё будет по-моему. Как всегда. Ну и никуда ты не пошёл, само собой. Ты слишком меня любил, и слишком во всём потакал. А зря. Мне б тогда это понять…» - Где высадить? - Вот тут, у метро. Спасибо. «Ботанический сад. Вон, ВДНХ отсюда видно. Колесо обозрения. Ужасно боюсь высоты, и ты всегда это знал. Какого хрена, спрашивается, ты потащил меня на это колесо? А один там покататься не мог? Я ж предупреждала, я ж просила… Ну, и чего ты добился? Истерика на два часа, поллитра коньяка, и моя пьяная тушка в прихожей. Кстати, я теперь стресс алкоголем больше не снимаю. Я его переживаю – и всё. Нет, колесо тут не причём, это я так, к слову…» - Осторожно, двери закрываются, следующая станция «ВДНХ» «Ну вот, тронулись. Через час-полтора буду у тебя. О чём я говорила? А, стресс. Знаешь, после той ночи я поняла что такое стресс. Слово-то какое мудовое, блин. Стресс. Нет, это не стресс. Стресс – это когда ты пашешь три месяца на дядю, залез в долги по колено, потому что зарплату обещают выплатить «вот-вот, не сегодня-завтра», ты уже должен всем и каждому, друзья звонят только ради того, чтоб узнать когда ты им бабло вернёшь, и вот приходишь ты к дяде за своей зарплатой, а тебе дают три тысячи рублей, и с улыбкой показывают твой трудовой договор. Где чёрным по белому написано, что ты согласен тут кана.биться по двенадцать часов в день, без выходных, за тыщу рублей в месяц. И ниже – твоя подпись. Вот это да, стресс. Стрессявый такой. Башка тут же становится как у гидроцефала. Прям на глазах раздувается. Потому что ты очень быстро понимаешь, что ты в .опе, и с этим срочно нужно что-то делать. И вот ты приходишь домой, достаёшь из холодильника бутылку водки, и это единственное, что у тебя там лежит, наливаешь в кружку воды из-под крана, и начинаешь поочерёдно прикладываться то к бутылке, то к кружке… А потом тебя мучительно тошнит, и хочется плакать. И плачешь ведь. Плачешь, плачешь… И засыпаешь в одежде, на кухонном диване. А утром встаёшь, и идёшь искать новую работу. А так же звонить друзьям, и просить их подождать ещё месяц. Всё решаемо, видишь? Вот только той ночью уже ничего нельзя было изменить. Ничего. Пей-не пей, плачь-не плачь. Хотя, в общём-то и плакать не хотелось. И пить не хотелось. И дышать, и жить…» - Станция метро «Тёплый стан». Следующая станция – «Ясенево». «Упс. Чуть не проехала. Но успела, успела. Паршивый район, кстати. Занесло тебя, родного, в Большие Пердя. На хромых собаках быстрее доедешь. Кстати, вот тебе ещё одна причина, почему я сюда приезжаю раз в сто лет. Расстояние. На метро - два с половиной часа. На машине почему-то три. А если ещё и погода плохая… Ты ж меня не первый год знаешь, ты поймёшь. Я и сегодня ехать не хотела, если честно. Вчера сижу себе такая, и думаю: вот если завтра будет хорошая погода – съезжу. Если нет – то в другой раз. И где-то там, в глубине души, сильно-сильно надеюсь, что завтра будет дождь… И фигу. Нет дождя. Ну, думаю, это знак. Надо ехать. Никому звонить не стала. Антона не позвала. Алексу не позвонила. Да они и сами-то уж полгода мне не звонят. Глупо же я выглядела бы, если б позвонила им, а мне ответили: «Знаешь, вот как раз завтра я очень занят. И послезавтра тоже. А послепослезавтра я в командировку уезжаю. На месяц. А потом, конечно, обязательно тебе позвоню» И ведь понятно сразу, что времени у них нет. И желания. Зачем навязываться? И, с другой стороны, зачем нам с тобой свидетели? Поговорим с глазу на глаз. Мне есть что тебе сказать. И лишние уши тут не нужны» - Девушка, такси? - Возможно. До Ракиток сколько? - Пятьсот. - За пятьсот я прям отсюда щас в тундру уеду. На лимузине. Триста. - Вай, девушка… Ну, что такое триста, а? - Триста – это три вот таких бумажки. Или вообще ничего. Не борзей. Я частника за сто пятьдесят щас поймаю. - Такая красивая девушка, и такая жадная… Муж, наверное, мало зарабатывает? - Так. До свидания. - Вай, ты куда? Садись, говорю! За триста поеду. Красивая же. «Красивая… Все у них красивые, если деньги платят. Знаешь, что вспомнила? Девяносто четвёртый год, и вьетнамское общежитие на Огородном проезде. Вьетнамцы там и жили, и торговали. Сколько мне тогда было? Четырнадцать? Пятнадцать? Помню, юбку у них там покупала. Модную. «Резинка» называлась. Почему-то купила сиреневую, хотя нужна была чёрная. А всё потому, что я сиреневую эту напялила, так, для смеха, а мне беременная вьетнамка улыбается, и говорит: «Карашо, карашо! Красиво! Модно! Бери» Ну, я и взяла… Потом уж поняла, что «красиво», «карашо» и «бери» - это единственные русские слова, которые они, гады такие, выучили. А я-то поверила. Да ещё и беременной… А теперь уже не верю. Никому не верю. И тебе тоже. Ты же мне обещал, что всё будет хорошо. Что у нас всё всерьёз и надолго. Что у нас всё впереди. А впереди у меня эти е.учие Ракитки…» - Где остановить? - Вот тут, возле ворот. Не заезжай, чтоб не разворачиваться, я сама дорогу перейду. - Осторожнее, да? По переходу иди. А то место тут плохое, вечно кого-то сбивают. Ты красивая. Задавит машина, муж плакать будет. - Уже не будет. Спасибо. «Ну вот. Доехала. Вот и ворота уже рядом. Потом прямо и налево. И снова прямо. Это хорошо, что погода хорошая. «Хорошо, всё будет хорошо, всё будет хорошо, я это знаю…» .уй. Не будет хорошо. Опять мне врут… Чёрт. Нервничаю почему-то. Как в первый раз. Хотя, я тоже сейчас вру. В первый раз я совсем не нервничала. Я вообще не помню тот, самый первый, раз. Так, урывками. Я, ты, Алекс рядом… Грязно было, и очень холодно… Помнишь? После той ночи мне уже всё равно было. Я до последнего тебя ждала. До последннй секунды. Даже когда телефон зазвонил под утро, тревожно так, паскудно даже как-то… И я точно знала, что не надо брать трубку. А всё равно взяла. И это был не стресс. Я не знаю, что это было, не знаю. Стресс – это когда… В общем, я тебе уже рассказывала. А в тот раз это было что-то другое… Вот теперь налево, и ещё чуть-чуть вперёд. Почти рядом. Я и сама уже чувствую – ты где-то рядом. «Ты здесь. Чувствую я тебя, радуясь и любя…» Кто это пел? Не помню. Вроде, баба какая-то. Нет, не в тему песня. Не радуюсь. Но чувствую. Ты говорил мне, что никогда меня не оставишь. Говорил, что всегда будешь рядом, и уверял, что на тебя можно положится… Ты мне врал. Ты мне врал? Я осталась без поддержки в самый неожиданный момент. Это как прыгнуть со сцены в зал, набитый людьми, с уверенностью, что тебя сейчас подхватят сотни рук, а они расступаются, и ты падаешь на землю. Тебе больно. И ещё – очень обидно. И непонятно: почему? Ты им доверял, а они тебя… Предали, наверное. Или это слово тут не подходит? А ты меня предал? Или нет? Я должна это знать. И ты мне сейчас ответишь»- Ну, здравствуй, мой хороший. Я приехала. Ты не обижайся, что меня так долго не было… У меня сейчас новая жизнь, и всё хорошо. Правда. Я каждый день думаю о тебе, о том, как ты тут… А теперь вижу – у тебя тоже всё хорошо. Ты совсем не изменился за эти годы. Ни капельки. Всё такой же красивый и молодой… Что? Я тоже не постарела? Ну, стараемся, стараемся… Посмотришь на меня лет через десять. Конечно, приеду. И через десять, и через двадцать. Если не умру раньше. Ну, не хмурься, я пошутила. Вот не станет меня – кто к тебе ездить будет? Антон? Алекс? Так что молись там за меня, ладно? Тебе всё-таки поближе будет… Ну, теперь ты рассказывай, я никуда не тороплюсь. Рассказывай, рассказывай…На лице застыла кривая, неправдоподобная улыбкаС гранитного памятника улыбались гораздо искреннее. Я врала.А он – нет.© Мама Стифлера

[Наливай-Ка!]

Довелось мне как-то раз прокатиться на легендарной машине-вездеходе,ЗиЛ-157. Машина, я вам скажу без всякого ехидства - чудо советскихтехнологий, что касается проходимости. При трех работающих мостах иподкачке шин ей наверное нет равных. Но, несмотря на все эти плюсы,есть свои минусы, и если отбросить дизайн и комфортность, то первым изних будут скоростные качества. Ну, да ладно.Попал я в эту машину чисто случайно, добирался автостопом до одноготаежного поселка. Водитель, угрюмый мужик двухметрового роста, былмолчалив, но, а если и выражался по какому-то вопросу, по всему моемуорганизму пробегала жуть. Дорога дальняя, по проселку километров стодвадцать, жара под тридцать, на грунтовом покрытии слой пыли сантиметровв десять. Окна в машине все открыты, включая лобовые стекла. Как я ужезаметил, скорость у этого «колуна» пятьдесят, не больше. Поэтому нас спериодичностью минут в пятнадцать-двадцать обгоняли попутные. Облакопыли, ими поднятое, достигало в высоту нескольких метров и за неимениемветра было практически бесконечным. Водила злобно чихал, глаза егопостепенно наливались кровью, и я от греха подальше, тоже задыхаясь,забился в самый дальний угол кабины.- Твою мать …! - заглотив очередную порцию густой и даже осязаемой наощупь пыли, возмущался шофер, - твою мать …! - повторял он, выплевываяочередной сгусток слюны, похожий на алычевое повидло, - поубиваюкозлов!!!Но «козлы» спокойно пилили дальше, а мы становились все более похожимина печников с пекарями, вместе взятыми. Поначалу я предпринял несколькопопыток успокоить разъяренное чудовище, но как только я открывал рот, онодаривал меня таким взглядом, что я тут же понимал, что в одночасье изпопутчика могу превратится в одного из вышеупомянутых животных.- Ну все, падлы, настал ваш час! - водила резко ударил по тормозам,останавливая машину.Уже через секунду в его руках жадно заблестел довольно приличныйтопор, выуженный откуда-то из-за сиденья.- «Блин, с маньяком подвязался ехать! » - мелькнуло в моемрасплавленном сознании, обильно присыпанном пылью, - «только не меня,только не меня» - бешено запульсировала единственная мысль.Но пронесло, на меня он просто не обратил внимания, попершись куда-тоза машину. Через минуту из придорожного перелеска, раздались яростныеудары топора.- «Может, ему так психотерапевт посоветовал, эмоции гасить» - аккуратновыглядывая в окно, подумал я.Мужик, не обращая ни на что внимания, с остервенением и какой-тостахановской целеустремленностью пластал под корень довольно приличнуюберезу.- «Плаху для козлов готовит! » - осенило меня.- А ну, браток, подсоби! - когда береза с треском завалилась на бок,взревел водила.Из братков был только я. Осторожно, так, чтобы не сделать какое-либодвижение, могущее еще больше разъярить водилу, я ухватился за свежийкомель.- На дорогу давай! - рявкнул маньяк.- «Точно беспредельщик, щас дорогу перекроет и начнет козлам головыпластать» - таща березу, анализировал я, просматривая местность дляэкстренного отхода.Вытащив березу на дорогу, мужик полез в кузов и достал довольно длинныйи толстый канат.- «Топора ему мало, еще и виселицу хочет сделать! »Но мужик виселицу делать не стал, набросив один конец каната на фаркоп,а второй на комель березы, он довольно споро завязал морские узлы.- Поехали, братан! - запрыгивая в кабину, довольно весело возвестил он.Все оставшиеся восемьдесят километров мужика было не узнать, онхохотал, травил байки, обещал познакомить с местными девками, и всетакое прочее.Изредка оглядываясь назад, или посматривая в зеркало заднего вида, японимал, что пылевые бури в Сахаре и Гоби просто детская шалость, посравнению с тем, что творилось после нас. До пункта назначения нас необогнала ни одна машина, и даже встречные почтительно замирали наобочине.

[Наливай-Ка!]

Служба за границей всегда сложнее обычной службы хотя бы потому, что за тобой постоянно следят. Шаг вправо, шаг влево – и вот уже есть повод для международного скандала.Несмотря на все воспитательные меры, предпринимаемые командованием, разнообразные инструкции, уставы и наставления, неожиданности все-таки иногда случаются, да еще такие, что хоть стой, хоть падай…В последний день учений мой отец, тогда еще лейтенант, услышал жуткие крики. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять – товарищ генерал-лейтенант чем-то крайне недоволен.Попадаться ему на глаза, когда он в таком состоянии, равносильно самоубийству – в лучшем случае такая встреча может закончиться растянутым сфинктером и звенящей пустотой в голове от ударных децибелов. Но узнать, что же именно случилось, было очень любопытно, да еще и полезно на будущее, и мой отец, умело маскируясь в складках местности, отправился на звук.В радиусе 50-100 метров от генеральской палатки было пустынно, даже трава пригибалась к земле, что уж там говорить про разнообразную живность и прочий рядовой личный состав, которые просто пережидали грозу, забившись по норам, котельным, кухням, и прикидывались ветошью.Рядом с палаткой стоял, понурив голову, старший лейтенант в танковом шлеме, и ковырял землю ножкой, всем своим видом говоря: - А я чо? Я же ничо!Перед старлеем старательно сотрясал воздух генерал:- Туда, куда Макар телят не гонял! На север! Спиной тереться о земную ось! Нет, сошлю в бункеры какие-нибудь! На подводную лодку, иллюминаторы протирать! Гальюны продувать силой легких! Танкист, мать твою!Отец с интересом прислушивался к монологу и запоминал речевые обороты. Так… на будущее.***А произошло вот что:У министра иностранных дел Чехословакии случился какой-то праздник. То ли юбилей какой, то ли знаменательный государственный день, это, по сути, не важно. Важно то, что он собрал в своей загородной резиденции глав посольств и консульств всяких разных европейских государств и устроил фуршет со всеми вытекающими последствиями.Наверное, научившись у русских, после фуршета он организовал общий выезд на природу, чтобы не только весело, но еще и с пользой для здоровья провести день. В программу вечера входила так же и охота. Но не будут же солидные люди, обремененные возрастом, одышкой, алкоголем и пивными пузиками бегать в болотных сапогах по лесу с ружьями наперевес в поисках дичи? Разумеется, нет! Все было продумано, включая и этот момент. При помощи чешских военных на ближайшем полигоне были установлены шатры, в шатрах носились взмыленные официанты с выпивкой и закуской, а на самом полигоне, лицом к лесу, были вырыты очень удобные такие, комфортабельные окопчики для охотников, для стрельбы из положения лежа и с колена. Там же уже были разложены хорошие охотничьи винтовки, и пока гости разогревались и набирались азарта перед охотой, егеря с собаками гнали в направлении этого полигона небольшое стадо оленей, голов этак на тридцать, сорок…Старший лейтенант Макаренко, командир танковой роты, вместе со своей ротой возвращался со сданных на «отлично» стрельб в расположение части. Разбитая лесная дорога для танка не проблема, и Макаренко, высунувшись по пояс из люка, сам себе напоминал пирата, стоящего на мостике кораой - идущий по лесу танк плавно раскачивался, а взревывания двигателя у командира ассоциировались со штормом и рычанием соленого ветра. Иллюзия дополнялась еще и периодическими шлепками веток по морде, ну совсем как будто соленая морская вода, бросаемая ветром в лицо морскому волку! Старший лейтенант был крайне доволен проведенным днем и своими бойцами, за отличную стрельбу ему теперь светила благодарность и может быть даже внеочередной отпуск! Самое время помечтать о поездке домой…Но чу! Что это? Что за звуки?!Макаренко резко вскинул руку, и каркнул в шлемофон:- Колонна, стой!Из леса слышался топот копыт. Макаренко повел носом. Среди деревьев мелькнула рогатая голова, потом еще одна и еще. ДИЧЬ! Старший лейтенант вдруг со всей отчетливостью и ясностью понял, чего именно не хватает ему в данный момент для счастья! И вовсе даже не отпуска, нет… Древние инстинкты проснулись у него при виде бегущей добычи. Макаренко затрепетал ноздрями, уже ощущая запахи жарящейся на вертеле оленины…Оленье стадо, перепрыгивая через придорожные кусты, пронеслось прямо перед головным танком, аппетитно помахивая своими вырезками, шейками и филейными частями. «Без гарнира! Как древние! На костре пожарить без соли и перца, и сожрать, отрывая куски зубами, захлебываясь слюной от жадности. Главное, глаза придерживать», подумал Макаренко, и проводил голодным взглядом последнего оленя, скрывающегося в лесу. - Колонна! Делай как я! – алчным голосом приказал Макаренко и постучал ладонью по башке механику-водителю, - Разворачивайся налево.Танк, качнувшись и снеся стволом орудия березку, развернулся поперек дороги, вслед оленям. Все остальные поступили так же.- Широкой цепью, обходя стадо с флангов, вперед! – срывающимся голосом крикнул командир, одновременно сдергивая с башенного пулемета чехол…Десять боевых машин, рыкнув двигателями, выпустили черные дизельные облака и рванули в лес. За стадом. Позади них оставались десять свеженьких просек. Лай собак и крики егерей старший лейтенант Макаренко уже не услышал, ему было не до того…***Посольские работники крупнейших держав Европы, таких как Германия, Франция, Италия, Испания, Великобритания, хорошо подогретые алкоголем, довольные и распаренные, устраивали свои бренные тела в окопчиках, на одеялах маскировочного зеленого цвета. Возле каждого стрелка стоял помощник, готовый подержать оружие, протереть пот на лысине, или оптику от перегара, да и просто готовый проконсультировать, в какую же сторону стрелять. Сначала по рациям егеря передали, что стадо выйдет на поле с минуты на минуту, потом эфир заполнили какие-то непонятные крики, но было уже поздно – кусты на краю поля, в двухстах метрах от позиций, раздвинулись и перед охотниками появились олени. Началась кое-какая нетерпеливая стрельба, а потом случился кошмар, Армагеддон и тихий ужас.Лес зарычал, заревел, затрясся и упал, обрушивая деревья, на поляну буквально вылетели десять танков, они шли полукольцом, зажимая оленей с флангов, а руководил всем этим какой-то безумный русский, с пеной у рта перекрикивающий двигатели машин – он совсем забыл про шлемофон.- ОГОНЬ!!! – закричал Макаренко, и нажал на спусковой крючок пулемета… Само собой ни шатры ни окопы впереди он не видел. Его взор застилала ДИЧЬ!Первыми поняли всю сложность даже не более трезвые помощники охотников, успевшие уже попрыгать в окопы к своим подопечным и закрыть головы руками, а посол ФРГ в Чехословакии… Он знал, что такое русская танковая атака. Еще с войны он очень хорошо запомнил, как это выглядит и чем может закончиться, потому, едва услышав знакомый до дрожи в коленках рев двигателей советской бронетехники, он, не смотря на приличный возраст и вес, прижимая пузо к земле, пятясь будто рак, за считанные минуты преодолел по-пластунски расстояние от окопов до леса, там спрятался в овраг и замер. Искали его потом пару часов точно, но нашли спокойным, хотя и бледным, сразу видно – воевал человек.Министр иностранных дел просто и банально шлепнулся в обморок и закатился в какую-то канавку, потому основное веселье пропустил. Посол Великобритании, с присущим всем англичанам хладнокровием завернулся в зеленое одеяло, на котором лежал, и притворился мумией, сливаясь с ландшафтом.Пухлый посол Италии безостановочно ругался на всех доступных ему языках не только время этого экшена но еще и пару дней после этого.Испанец просто обнимал винтовку и молился…А танковая рота, расстреляв всех оленей, наконец, остановилась. Из машин повылазили мусульмане водители, и принялись забрасывать туши на броню. Во время всей этой операции, робко выглядывающие из окопов охотники гадали, что же это было, но голоса не подавали. И верно, зачем палиться? Вон у них, мусульман этих еще ножи есть…***- КАК?! Как ты, ой, до этого додумался, охотник??! Это же международный скандал! – вопил генерал, Макаренко же благоразумно молчал, глядя себе под ноги. – Я… я даже не знаю. Ты можешь себе представить заголовки завтрашних газет? Большим, жирным шрифтом там будет написано «РУССКИЕ НАЧИНАЮТ НОВУЮ ВОЙНУ СО ВСЕЙ ЕВРОПОЙ», да? «МАССОВЫЕ РАССТРЕЛЫ ПОСОЛЬСКИХ РАБОТНИКОВ», точно? «ОТЧЕГО ЗАИКАЕТСЯ ПОСОЛ ФРГ В ЧЕХОСЛОВАКИИ»!?- Сам тебя убью! Лично! Задушу портянками! Еще, слава богу, без жертв обошлось!! Сказочное везение!Пока генерал разорялся, на горизонте объявился связист. У него явно было какое-то безотлагательное дело, но он боялся подойти. Даже шел на полусогнутых, чтобы в случае опасности сдрыстнуть в сторону.- Т-т-тов… т-товарищ генерал! – пискнул, наконец, связист.- ЧТООО! – обернулся генерал.- В-в-вас к телефону… Это срочно…Покачавшись с носка на пятку, генерал все-таки сдулся, изменил цвет лица с багрового на простой красный и отправился в штабную палатку. Буквально через минуту он вышел из нее, и вид имел при этом какой-то умиротворенный и крайне задумчивый.- Слушай, Макаренко, а где дичь?- Что?- Дичь, спрашиваю, где?- Так это… на кухню отнесли. Сейчас разделывают туши.- Бери грузовик. Бери эту самую дичь, и езжай по этому вот адресу. Дичь там отдашь, и будем считать, что дело закрыто. Я тебя, конечно, накажу. Но скандала международного масштаба не будет.Старший лейтенант, которого только что драли звуковой волной, округлил глаза:- А почему, товарищ генерал?- Сейчас звонили из министерства иностранных дел. Послы в том же составе, что и вчера, продолжают праздник на даче министра… Нервы успокаивают. Говорят, что хотелось бы попробовать жестоко убиенной тобой оленины. Еще говорят, что такого аттракциона нигде не видели, а так же просили молчать об инциденте… Особенно послы ФРГ и Великобритании.***Сдавая оленину, Макаренко каждую тушу провожал со слезами на глазах… Но ведь охота удалась? Не так ли?

[Наливай-Ка!]

Дети 90-х - особенные люди. Необычные, нестандартные, непредсказуемые.Они похожи на свое время, они закалены этим временем. Наше детство было с отцами, которые жаловали капитализм и сматерями-бюджетницами, голосовавшими на выборах за КПРФ. Нам непрививали модной сейчас толерантности, нам не говорили, что промолчатьлучше, чем сказать. Наше детство было нестабильным: день слезы, день смех. день - рожки безмасла, день - красная икра. Мы выросли на шансоне, который когда-то нами ненавиделся, а теперь онпахнет детством. На рейсовых автобусах из деревни до райцентра в 6 утра- они были тогда чуть ли не деинственными в области - эти пазики. Навкусных семечках и разливном пиве, за которым были вечные очереди. Наобластных санаториях, которые тогда еще были бесплатными. Мне страшно осознавать, что наше поколение историки предлагаютвычеркнуть и поставить на нем крест. Они говорят, что дети 90-х -неблагополучное поколение. Потерянное. Он хотят это сделать за то время,которое воспитало нас такими... Что это было за время? Секс-революция?Смена настроений? Время протестов? Нам насаждались эстрадные концерты по телевидению, до тошноты надоевшихВарум, Королева, Киркоров - в расшитых костюмах, загоревшие... Им ведьбыло неплохо при Ельцине? А тогда было очень сложно найти альтернативуэтой музыке. Но мы ее нашли. Дети 90-х слушали "Руки вверх" - по крайнеймере это было что-то максимально близкое к молодежи. "Ай-я-яй,девчонка!". А тогда оно и было "девчонка". Я до сих пор говорю"девчонка". А дети 2000-х говорят "лэйди". А следующие уже скажут"чикса"... А у нас во дворах были пацаны, девчонки, джинсы-клеш. А сейчас: шишечка,плоская фигура, бесцветный лак, надменный взгляд, походка робота - воттакая сейчас девушка во вкусе. Тьфу. А девчонки 90-х - яркие, смелые,веселые. Мы выросли. Тоже стали шаблоном западных легких течений. Но в тысячахгламурных посиделок продолжаем использовать слова "Ништяк", "понатуре".Еще ведь в школе так привыкли говорить. Мы гламурны только внешне. Авнутренне мы негламурны настолько, насколько нельзя назвать гламурными90-е. Нам и сейчас "не в падлу" сесть с пивом на лавочке или с водкой на даче.При всей нашей ухоженности. А знаете... И в клубы нам, почему-то, особо не ходится. У нас ведь былитогда дискотеки, а не клубы. Там все было по-другому )) Там медлякиждали. А еще я ярко помню появление первых иномарок и сыра "Хохланд" втреугольничках. ВАУ. Это было что-то...! Мама откладывала деньги сосвоей нищей учительской зарплаты на упаковку этого сыра. В то время, какотец на гребне беспредельческой волны пытался заработать много и сразу,но, как и многие тогда - прогорал. Или не прогорал. и тогда привозилтакие деньги, от которых мама ночами не спала. А мне тогда покупалисразу джинсовый сарафан, велик и красивые канцтовары. А потом снова -крах - и снова в холодильнике одна банка варенья на неделю. Дети 90-х приучены к футболу. Знаете почему? в 90-е не было такихзрелищ, как дом-2 или разные реалити-шоу. Тогда у молодежи не былазабита башка фабриками звезд и романами Оли Бузовой. Тогда наобщественном телевидении был один праздник - чемпионат России, Европы,мира по футболу. И мы смотрели. Мы на нем выросли. В 90-е не было такой паранойи, как сейчас, с торговыми центрами,бутиками, распродажами. Люди не были больны нынешней болезнью "массовогоскупа", который красиво и завуалировано обозвали "шоппингом". А была барахолка. Мы покупали дешево и сердито. и модно, как намказалось. Дети 90-х - удивительные люди. Они познали бедность и голод, и внезапноебогатство. Они жили в стране, которую никто не мог понять - ни умом, ниразумом, ни сердцем. Дети 90-х умеют сопротивляться и не бояться. Умеют ждать. И верить. Онигрубые и резкие. Дети 90-х родились в СССР. Поэтому не могли иначе.

[krionika]

[krionika]

Поволжье, Жаркое лето 1999 года. Быль. Мой хороший товарищ решив заняться бизнесом арендовал автомойку при бензоколонке. Дела медленно, но пошли в гору (при попустительстве налоговых органов), однако некоторое время спустя стала наезжать на мойку всякая шелупень, гнать понты в меру своей воспаленной фантазии. Самый прикол был в том, что настоящие "авторитеты" молча приезжали, молча платили, молча уезжали. Малолетки разные наоборот насупя брови предлагали "надежные крыши" и иные надстройки. Люди постарше, приезжая на "мерсах", в перерывах между разговорами по "мобиле", нещадно торговались за каждый червонец, изрядно веселя этим обитателей мойки. Но был и среди этого веселья паренек, потрясший всех. Подъехал он с утра на потрепанной "девятке", долго стоял в сторонке, подозрительно оглядываясь и сплевывая на ходу сопли, подошел к персоналу, вежливо выяснил кто за главного. Далее протянул главному 100 руб. (хватило бы на две помывки без полировки), объяснив: - Слушай, тут моя подруга вечерком подъедет, помойте ей машину и сделайте все как надо. Сдачи, типа, не надо". На том и ударили по рукам. И вот финал истории:- Вечером подъезжает еще не старая иномарка, за рулем сидит нафуфыенная девица, а рядом - БА! - наш старый знакомый (все такой же подозрительно-лениво-грустный). Спустя минут пятнадцать машина помыта и начищена. Девица подходит к старшому и открывает рот дабы узнать о размере оплаты. В этот момент ее хахаль громко, раздраженно с ленцой изрекает издалека, садясь в машину: - Поехали отсюда, ничего ты им не должна, это МОЯ МОЙКА!Немая сцена была лишь декорацией их триумфального отъезда.

[krionika]

Никита Подгорный, как и многие другие артисты Малого театра. любил отдыхать в Доме творчества "Щелоково", бывшей усадьбы Островского в Костромской области. Местом особых актерских симпатий на территории здравницы был маленький винный магазин, в просторечии "шалман". Однажды в "шалман" перестали завозить спиртное. Проходит день, другой, третий. Артисты занервничали. Выход нашел Подгорный, кстати вспомнивший об одном провинциальном артисте, отдыхавшем там же. Они вдвоем пошли на почту, где Подгорный сурово продиктовал срочную телеграмму: "Кострома. Обком партии. Обеспокоены отсутствием ликеро-водочных изделий в магазине дома творчества "Щелыково". Подписи "Подгорный. Брежнев." И оба паспорта на стол. С великим скандалом отправили. А через три дня состоялась грандиозная актерская попойка.